— Но любовь к дочери не ушла вместе с Хлоэ, — уверенно сказала Джейн. — Она была здесь все это время. Я едва могу поверить, что прошло целых пятнадцать лет, а не десять минут. Я по-прежнему чувствую ее — вот здесь. — Она подняла руки перед собой, как будто нежно удерживала младенца, но взгляд, направленный на Сильви, был каким-то диким.

— Тогда ты сама должна отпустить ее, — сказала Сильви, напуганная этим всплеском эмоций.

— Это так не работает, — объяснила Джейн. — Любовь не оставляет права контроля над ней, она забирает контроль над тобой. Ты этого еще не поняла?

Сильви стояла спокойно. Она подумала о Джоне. Милом, добром, спокойном Джоне. Она чувствовала, как что-то выстраивается между ними, первые проблески чего-то реального и очень прочного. Он держал ее за руку — дважды. Оба раза по ее шее бегали мурашки. Ощущение того, как его колено прикасается к ее ногам под карточным столом, заставляло ее дрожать. Для сегодняшнего вечера она купила лавандовую соль для ванной, она надеялась, что он может поцеловать ее… Но то, как говорила Джейн… нет, Сильви никогда не чувствовала ничего подобного.

— У тебя это звучит как сумасшествие, — сказала Сильви, — как будто это сводит тебя с ума.

— В каком-то смысле так и есть, — ответила Джейн. — Когда я думаю обо всех этих годах… ее первые шаги, ее молочные зубы, ее первый день в школе, музыка, которая ей нравится… когда я думаю обо всем этом… — Она закрыла глаза.

Сильви хотелось обнять Джейн и в то же время сбежать прочь. Она помнила те времена, когда опасалась за психическое здоровье и безопасность своей сестры. Дни после рождения ребенка были просто ужасны. Джейн почти все время спала. Сильви проходила мимо ее кровати в три часа дня и видела нечто, завернутое в одеяла, и знала, что это Джейн.

А потом, почти через две недели после удочерения ребенка, начались рыдания. Сильви уже училась в Брауне, но она скучала по дому и постоянно беспокоилась, поэтому проводила дома почти все выходные. Она и сейчас слышала все эти звуки — высокие, нечеловеческие, так могла причитать гагара на ночном озере. Как животное. Джейн так долго держала все в себе, все эти месяцы в обители и дни в госпитале, а затем эмоции выплеснулись наружу… ее крики напоминали живых существ, остатки выросшей в ней жизни. Сильви плакала вместе со своей сестрой, но в тайне от нее — в собственной комнате, крепко обнимая подушку.

— Но, Джейн, не могла бы ты просто понять, что ты совершила правильный поступок? Для нее, для всех?

— Я чувствую, что совершила неправильный поступок, — ответила Джейн.

Сильви посмотрела ей в глаза. Они были такими беспокойными. Взгляд метался по комнате и никак не мог задержаться на каком-нибудь предмете. Она не смотрела на Сильви. У Сильви заболел живот. Джейн всегда так думала? Тогда, когда все произошло, Сильви была зла на нее — ведь она выбрала Браун частично из-за того, чтобы находиться поближе к своей сестре.

Но Джейн забеременела и все испортила. Потом, прочитав Фитцджеральда, понаблюдав за депрессией Джейн, Сильви заволновалась, что Джейн закончит так же, как Зельда, — сойдет с ума.

— Пожалуйста, Джейн, ты меня беспокоишь. Ты меня с ума сводишь.

— Тебя?

— Ты моя сестра, — сказала Сильви. — Я люблю тебя. Я не могу видеть, как ты разрушаешь сама себя — и не только себя, скажу я тебе, но и ее. Тебе не кажется странным — вдруг из ниоткуда появляется взрослая женщина и начинает печь яблочные пироги? Думаешь, она не задает себе вопросы? Тебе еще повезло, что ее мать пока не позвонила в полицию.

— Это не так, — прошептала Джейн. — Совсем не так.

— Только потому, что они еще не поняли. Но когда поймут…

— Хватит, пожалуйста!

Сильви передернула плечами. Сегодня вечер пятницы. По крайней мере Джейн уезжает с кем-то, отвлечется от всего этого безумия с Хлоэ. Ни ей, ни Джейн не особо везло со свиданиями — их отец и опыт Джейн отбили у них желание с кем-то встречаться по выходным. Сильви казалось, она видит перед собой ребенка, собирающегося на первое свидание. Она оценила внешность Джейн — легкий макияж, серебряные сережки, красивые блестящие волосы, сексуальная рубашка. Она глубоко вдохнула, улыбаясь сестре.

— Мир, ладно?

— Ладно, — ответила Джейн, — мы всегда так говорим.

Сильви проигнорировала шпильку:

— Кто этот счастливчик?

Джейн не ответила. Она легко улыбнулась, еще более таинственная, чем обычно. Внезапно на дороге раздался шум мотора. Сильви вздрогнула. Что, если это Джон? Она не готова. Ей надо полежать в ванной, сделать маску и переодеться во что-то симпатичное. Но Джейн выглянула в окно, поцеловала Сильви в щеку и, быстро попрощавшись, выбежала наружу прежде, чем Сильви успела сказать, что хочет познакомиться с ее кавалером.

Сильви почувствовала моментальное облегчение, ведь то не был Джон, и небольшое возбуждение — она так сильно расстроилась из-за того, что не была готова встретить Джона, как будто любовь уже начинала властвовать над ней. Сильви никогда раньше не ощущала ничего подобного. Она подошла к окну и спряталась за занавеской, пытаясь разглядеть, кто же это был.

Она увидела грузовик. Кажется, в прицепе лежало маленькое дерево. У Сильви вдруг пересохло во рту. Она рассматривала водителя, но он повернулся спиной, открывая дверцу ее сестре. Она видела, как Джейн забралась внутрь. Мужчина захлопнул за ней дверь.

Он был высоким, худым, с широкими плечами. У него были каштановые волосы и борода, он носил черные джинсы и голубую оксфордскую рубашку. Его хромота была еще более заметна, чем в последний раз, когда Сильви встречала его — когда он привозил свою мать на ужин для учителей.

Это был Дилан Чэдвик.

Глава 15

Джейн забралась в огненно-красный грузовик Дилана, и он захлопнул за ней дверцу. Казалось, что она даже спиной ощущает пристальный взгляд Сильви, стоящей за белой занавеской. Чувство, что за ней следят, было таким сильным! Даже на расстоянии молодая женщина воспринимала неодобрение и обвинение, исходящие от сестры. Отказываясь смотреть в сторону окна, она широко улыбнулась и повернулась к Дилану, забиравшемуся в машину. При этом она ощутила первый проблеск вины — их связь выстраивалась на слоях лжи, скрывающей ее истинные мотивы.

— Как дела? — спросила она, отметая все лишние эмоции, зная, что она сделает все что угодно, лишь бы приблизиться к Хлоэ. При этом Джейн осознавала, что ей действительно нравится Дилан.

— Отлично, — ответил он. — А как ты?

— Я нормально. И мне так хочется немного развлечься.

Он засмеялся:

— Я заметил. Я еще не успел подойти к двери, как ты выбежала из дома, едва не сбив меня с ног.

— Прости, — она улыбнулась, — просто мне так надоело сидеть дома, я чуть с ума не сошла. Мне кажется, я уже слишком взрослая, чтобы спать в своей старой комнате. Моя мама и сестра…

— Знаю, знаю. — Он покачал головой. — У меня мать и брат… годы могут идти, но отношения остаются теми же. Кем ты был в своей семье в пятнадцать, тем остаешься и сейчас.

Джейн молчала. Его слова звенели в ее ушах. За окном грузовика проносилась дорога, ветер играл травой. Вдоль обочины цвела сирень. Белая и темно-фиолетовая, бледно-лиловая и голубоватая, ее нежный запах проникал в машину через открытые окна. Молодые нежные листочки покрывали кроны деревьев. Майская ночь была темной и теплой.

Они ехали на север, в сторону Провиденса. Показалась береговая линия. Когда Джейн была маленькой, она называла два самых высоких здания в городе — «Коробка Клинекс» и «Дом Супермена». Национальный фонд был высоким и квадратным, а Индустриальный национальный банк формой походил на ракету и был известен тем, что здесь снимали начало фильма «Супермен» — Джордж Рив мог перепрыгнуть здание в один прием. Справа располагался Колледж-хилл, с розовыми кирпичными строениями Браунского университета. Повсюду виднелись колокольни, напоминание о крайней религиозности города.